
Менделеев Дмитрий Иванович
Вопрос
Дмитрий Иванович, почему вы отказываетесь от встречи с Львом Николаевичем Толстым?
Ответ
Он пишет против науки, воюет с газетчиками и сам становится с ними на одну доску. Он духа науки не понимает, того духа, которого в книжках не вычитаешь, а который состоит в том, что разум человеческий всего должен касаться; нет области, в которую ему запрещено было бы вторгаться…, ведь мы питаемся каждый день, а разве поэтому нельзя рассуждать и исследовать научным путём вопрос о том, чем лучше всего питаться» (хотя, он говорит, что и об этом мы очень мало знаем). Зачем же отрицать другие науки — точные? Разве они несовместимы с взглядами Льва Николаевича? Сонм литературы — от беллетристов до экономистов не понимает на какой застой обрекается страна, требующая товары нового времени, а их не производящая, куда придёт народ, отпускающий хлеб, вырубающий леса и взамен того заводящий цветы просвещения. «Плач» Льва Николаевича по патриархальному считаю «полуребяческим». Глаза всех живущих смотрят вперёд и в стороны, а не назад…
Комментарий
Традиционно Менделеева воспринимают как «шестидесятника», т. е. как человека, чьё мировоззрение сложилось во второй половине 1850-х – начале 1860-х гг., в эпоху подготовки и начала реализации «великих реформ». И действительно, многие особенности менталитета Менделеева были близки менталитету разночинной интеллигенции: безоглядная вера во всемогущество естественнонаучных методов в решении социально-экономических проблем (что служило своеобразной формой протеста против гуманитарного канона дворянской культуры), признание примата коллективного начала над индивидуальным, культ труда, как единственного источника достоинства человека, отказ от «условностей» элитарной культуры (светского общества), утверждение равноправия женщин, подчёркнутая скромность в еде и в одежде, нарочитая прямота речи, изрядная доля доктринёрства и т.д.
Но вместе с тем Менделеев во многом отличался от шестидесятников. Ему не был свойствен их хищный базаровский нигилизм и цивилизаторско-разрушительный напор, ему были чуждо подозрительное отношение «новых людей» к эстетическим ценностям, неприемлемы проявления радикализма и нетерпимости и многое другое. Видимо, сказалось влияние культуры предыдущего, «декабристского» поколения, что проявилось и в чувстве гармонии природы, и в системности мышления, и в отвращении к «уличному политиканству», и в стилистике его работ, а главное — в вере в позитивность жизненных усилий, в способности активно противостоять неблагоприятной жизненной среде, в умении «взять тоном выше».
Лев Толстой был одним ним из главных оппонентов Менделеева. В 1897 г. в Петербурге у художника Н.А. Ярошенко Толстой познакомился с Менделеевым и с тех пор следил за его научной деятельностью. 17 июля 1906 г. он выписал книгу Менделеева «К познанию России» и прочёл её с большим интересом. 2 августа т.г. Д.П. Маковицкий записал, как Толстой оценил книгу: «Данные интересные, но рассуждения плохие. Читал место, где ничего нельзя понять. Валяет с плеча, никакой обработки, чтобы мысль была ясно выражена. Я знаю, какой это труд — выражаться ясно». Не вызвали у Толстого доверия идеи учёного о деторождении и промышленном развитии России; он спорил об этом с Н.Л. Оболенским: «Л.Н. спорил с горячностью: „Он и меня вспоминает. Я хотел ему написать. Идеал его — размножаться; а чтобы можно было прокормиться — заводить промышленность и добывать пищу фабричным путём. Земледелие второстепенное. Идеал не есть размножение (у кроликов — да), а совершенствование. Идеал — целомудрие“» (С. 194). Под впечатлением от общения с Менделеевым Толстой заносит в свой Дневник под 24 августа 1906 г. такие размышления: «Не знаю, что от чего: самоуверенность от глупости, или глупость от самоуверенности. Но если самоуверенность есть глупость, то нельзя сказать, что глупость — это самоуверенность. Причина — глупость. Самоуверенность частный случай. Прочёл у Менделеева, что назначение, идеал человека — размножение. Ужасно нелепо. Вот глупость (не свойство, а поступок слова) – последствие самоуверенности. Животные поедают друг друга, и потому им надо размножаться, и размножение может быть идеалом кроликов. Поедание и размножение взаимно ограничиваются. У людей же, освободившихся от поедания другими животными, размножение ничем не может быть ограничено, кроме сознанием добра, совершенствованием. Совершенствование включает целомудрие. Оно‑то и ограничивает. Как ужасно безнравственно и просто глупо менделеевское размножение. Ведь если люди выдумают химическую пищу, то размножение всё‑таки дойдёт до того, что будут стоять плечо с плечом. Поедание и размножение животных есть экилибри, устанавливаемый в области эгоистической, телесной жизни. В области духовной жизни-любовь, приручение и целомудрие».
Отношения между Львом Николаевичем и Дмитрием Ивановичем отличались редкой взаимностью. Споры о том, быть ли России страной земледельческой или промышленной, принимали подчас весьма острый характер. В 1908 г. А. Блок писал: «На наших глазах интеллигенция, давшая Достоевскому умереть в нищете, относилась с явной и тайной ненавистью к Менделееву. По‑своему она была права; между ними и ею была та самая „недоступная черта“ (пушкинское слово), которая определяет трагедию России. Эта трагедия за последнее время выразилась всего резче в непримиримости двух начал — менделеевского и толстовского; эта противоположность даже гораздо острее и тревожнее, чем противоположность между Толстым и Достоевским» (Блок, 1962, с. 324–325).







Издание последнего труда Дмитрия Ивановича Менделеева (1834–1907), в котором были обобщены и проанализированы данные первой всероссийской переписи 1897 г., определялся актуальный центр страны и составлена новая карта, на которой страна была поделена на 19 краёв, заключавших в себе 97 губерний. Расчёты Д.И. Менделеева показывают, что происходило бы с Россией при стабильном развитии в ХХ веке. Так, например, автор отмечал, что к 2050 году численность населения России при сохранении существующего роста достигнет 800 млн человек. В наши дни эти прогнозы весьма интересны, поскольку в реальности воплотилась другая модель развития.

